"МЕЗОЕВРАЗИЯ ИНТЕРТРАДИЦИОНАЛ"

Сталин - победитель марксизма

Разбор учения Маркса по существу показывает, что ему свойственны два обстоятельства:

ПЕРВОЕ обстоятельство.

Никчёмность в повседневной жизни философии, в которой «основной вопрос философии» поставлен как «вопрос об отношении сознания к бытию, мышления к материи, природе, рассматриваемый с двух сторон:

- во-первых, что является первичным — дух или природа (Иначе говоря, есть ли Бог — Творец Природы, Мироздания? либо Его нет, а есть только вымыслы о Нём?), материя или сознание — и

- во-вторых, как относится знание о мире к самому миру, или, иначе, соответствует ли сознание бытию, способно ли оно верно отражать мир» («Философский словарь» под ред. академика И.Т.Фролова, Москва, «Политиздат», 1981 г., стр. 266).

Действительно, безо всяких интеллектуальных ухищрений и логических доказательств большинству интуитивно ясно следующее:

- вне зависимости от ответа на первую составляющую вопроса: «первичен дух (т.е. Бог), природа — порождение духа (Бога) вторична»; либо «первична природа — сознание человеческое вторично», — изменить объективно имеющуюся данность бытия человек не в силах. А ответ на вопрос, какое из двух мнений соответствует объективной истине? — лежит вне области доказательств средствами какой-либо логики, чему подтверждение тысячелетний нескончаемый спор логических философских школ “научного” материализма и оккультизма — “научного” идеализма.

- по второй составляющей «основного вопроса» марксистсколенинской философии также безо всяких логических ухищрений большинству интуитивно ясно, что знание о Мире может и соответствовать самому Миру, а может и не соответствовать ему. В тех случаях, когда люди действуют на основе знания, соответствующего Миру, их деятельность успешна; если действуют на основе знаний или лжезнаний (иллюзорных представлений), не соответствующих жизненным обстоятельствам, то их деятельность достигает результатов, худших, чем предполагалось перед её началом, вплоть до того, что терпит полный крах, и это может повлечь за собой большие человеческие жертвы и природные катаклизмы.

И соответственно, только философия, способная давать ответы на вопросы в реальной жизни: будут ли результаты деятельности хуже, чем хочется перед её началом? либо будут не хуже (т.е. будут в точности такими, как предполагается, или даже лучше), чем хочется перед её началом? — обладает действительной практической значимостью в повседневной жизни большинства.

Иными словами, основной вопрос практически полезной мудрости — это вопрос о предсказуемости последствий с детальностью, достаточной для ведения деятельности людьми (включая и управление обстоятельствами) как в одиночку, так и коллективно в реально складывающихся жизненных обстоятельствах. И такая постановка основного вопроса практически полезной философии находит своё выражение в широко известном афоризме: «Знал бы прикуп —жил бы в Сочи». Хотя в нём она извращена своекорыстно-паразитическими наклонностями любителей этого афоризма и лишена формы наукообразия, но она ближе к практическим потребностям большинства людей и честнее во всех отношениях, нежели постановка «основного вопроса» марксистской философии, прикрывающей устремлённость к паразитизму куда большего масштаба, чем опустошение кошельков отдыхающих на сочинском пляже.

Аналогичные воззрения на основной вопрос жизненно полезной философии как на вопрос о предсказуемости последствий человеческой деятельности высказывались и при жизни основоположников марксизма. Так английский этнограф XIX в. Э.Б.Тайлор — современник К.Маркса и Ф.Энгельса (1820 — 1895) — высказался о «философии истории в обширном смысле, как об объяснении прошедших и предсказании будущих явлений в мировой жизни человека на основании общих законов». Известно и ещё более раннее аналогичное по смыслу высказывание Наполеона Бонапарта: «Предвидеть — значит управлять». И это — единственно здравая постановка основного вопроса философии, которая прослеживается на протяжении всей истории нынешней цивилизации как минимум в форме неувядаемого практического интереса к возможностям предвидеть будущее на уровне от лично бытового до всеобщечеловеческого, с целью избрания наилучшего поведения в настоящем и обозримой перспективе. А соответственно ей:

Методология познания Объективной реальности, позволяющая переработать множество разрозненных частных фактов в единство подтверждаемых Жизнью мнений о течении и перспективах любого из процессов во Вселенной, включая и развитие человеческого общества, — единственно полезная философия, ввиду единственности Объективной реальности и многогранности одной и той же Истины, общей для всех обитателей Вселенной.

Философия же диалектического материализма марксизма-ленинизма не принадлежит к классу такого рода философий, практически полезных в созидании жизненного лада.

ВТОРОЕ обстоятельство.

Оно неоспоримо подтверждает первое. Политэкономия марксизма метрологически несостоятельна, т.е. антинаучна: она оперирует такими абстракциями, как «необходимый продукт» и «прибавочный продукт», «необходимое» и «прибавочное рабочее время». И беда верующих в неё не в том, что это якобы трудно понимаемые абстракции. Беда «марксистов», верующих в марксистскую политэкономию, состоит в том, что её надуманные абстракции невозможно однозначно связать с жизнью, с решением практических задач макро- и микроэкономического управления и регулирования: если зайти на склад готовой продукции любого производства или подойти к конвейеру, то невозможно разграничить, где кончается «необходимый» продукт, а где начинается «прибавочный»; ни одни часы не покажут, когда завершилось «необходимое» рабочее время и началось «прибавочное» рабочее время.

Это означает, что реальный бухгалтерский учёт и контроль за ведением хозяйства не могут быть связаны с марксисткой политэкономией ни на микро-, ни на макро- уровнях хозяйства общества.

Вследствие этого марксистская политэкономия (и, соответственно, марксизм в целом) практически никчемна, а по существу вредна в деле построения настоящего социализма и коммунизма («социализм — это учёт и контроль», — одно из афористичных определений, данных В.И.Лениным), поскольку порождает и культивирует у людей вздорные представления о ведении народного хозяйства.

Эти две неотъемлемые особенности марксизма привели к тому, что на его основе неосуществим переход к устройству жизни общества, в котором нет места паразитизму меньшинства на труде и

жизни большинства и паразитизму всех их вместе на биосфере Земли, какой идеал ещё в домарксистские времена получил названия «коммунизм», «Царствие Божие на Земле». «Коммунизм» в марксизме является всего лишь приманкой-дурилкой, предназначенной для того, чтобы создать в обществе массовку из числа приверженцев высоких идеалов, которой бы помыкали «марксисты»-эзотеристы. К числу такого рода «эзотеристов» принадлежали если и не сам К.Маркс и Ф.Энгельс, то их опекуны и хозяева, которые реально действовали на основе иной философии и иной политэкономии, более работоспособных, нежели философия и политэкономия публичного марксизма для всех, но формализованных иначе.

Поэтому, если И.В.Сталин действительно был марксистом до конца своих дней, то это характеризует его как слабоумного или лицемера. Но для того, чтобы получить ответ на вопрос, был ли Сталин действительно марксистом, и соответственно слабоумным и лицемером, необходимо обратиться к произведениям его самого, а не к произведениям мифотворцев о нём, каждый из которых, прежде чем написать свой труд, уже имел вполне определенное предубеждение по этому вопросу.

Конечно, из произведений И.В.Сталина можно надергать множество цитат, в которых есть слова «мы марксисты» и т.п., свидетельствующие о его якобы верности марксизму в одной из его множества модификаций. Но ссылки на подобные места в его произведениях и устных выступлениях не дают ответа на этот вопрос, поскольку в силу сложившихся исторических обстоятельств с середины XIX века по настоящее время фактически, марксизм — не только мировоззрение и философская система, но кроме того — лексикон, терминология — язык, на котором говорили большинство сторонников переустройства общественной жизни по той или иной коммунистической модели, поскольку они действительно отождествляли коммунизм и марксизм. Заявление о том, что кто-то является коммунистом, не будучи марксистом, не было бы понято, исходи оно хоть из уст одного из вождей, хоть из уст простого партийца. Для того, чтобы ответить на вопрос, был ли И.В.Сталин когда-либо марксистом и перестал ли он им быть к концу жизни, необходимо рассматривать то, как он сам выражал свое понимание различных утверждений марксизма.

Возможно, что будучи еще юношей и интересуясь проблематикой жизни общества и исторического развития человечества, И.В.Сталин нашёл для себя ответы на какие-то значимые для него вопросы в марксизме. Но все ненавистники И.В.Сталина предпочитают обходить стороной вопрос: что волновало в 17 — 18 лет юношу, которого звали Иосиф Джугашвили? Ответ на него дал он сам:

Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей,

Со старым дубовым пандури,

С нехитрою песней своей.

В напеве его и в песне,

Как солнечный луч чиста,

Звучала великая правда —

Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться умел.

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

Но люди, забывшие Бога,

Хранящие в сердце тьму,

Полную чашу отравы

Преподнесли ему.

Сказали они: “Будь проклят!

Пей, осуши до дна...

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!”

Из-за несовпадения понятийной адресации лексических форм грузинского и русского языков и необходимости соблюдать поэтику стиха оригинала, здесь возможно некоторое уклонение от смысла, имевшегося в виду автором, в сторону субъективизма переводчиков, редакторов и заказчиков перевода. Но даже с поправкой на это обстоятельство из приведенных стихов ясно, что в 17 — 18 лет подавляющее большинство людей не обращаются к мыслям о том, чтобы сердца их современников и потомков, обратившиеся в камень, стали биться по-человечески, чтобы пробудился разум, и Правда Божия и возвышенные мечты воплотились бы в жизнь. Субъекты с порочной нравственностью и ущербным разумением самовыражаются на другие темы (в том числе и в художественном творчестве, чему множество примеров дало развитие искусств в СССР в “оттепель” и в ходе “демократических” преобразований в государствах СНГ). И это относится к подавляющему большинству критиков Сталина и недовольных им и его деятельностью.

Во второй половине XIX века такой молодежи, горевшей желанием преобразить Россию, было достаточно много, чтобы возникло движение общественной мысли, и из них многие приходили к марксизму. Но отношение тех, кто вступив во взрослость, не отступился от идеалов юности, к марксизму было разное: одни на протяжении всей своей жизни видели в марксизме «истину в последней инстанции» и бездумно пытались искать у основоположников готовые рецепты для решения проблем, с которыми сталкивались; другие видели в доставшемся им в юности наследии основоположников ту основу, которую им предстоит развивать. Это различие необходимо пояснить.

Хотя ранее мы высказали отрицательное отношение к марксизму в целом, и придерживаемся мнения о вредности его в современных исторических условиях, но если вернуться в XIX век, то следует признать за марксизмом и определённую благоносность: в основе его философии лежал диалектический метод. А при широкой пропаганде марксизма во всех социальных слоях его диалектический материализм стал исторически первой методологической философией, философской культурой предназначенной для всего общества, а не для узкого круга, узурпировавшего внутри общественную власть.

Все философские системы и философские культуры можно отнести к одному из двух классов:

- цитатно-догматические, действующие в обществе по принципу: «возник вопрос? — ищи подходящие к случаю цитаты у основоположников и легитимных классиков-продолжателей». Таковы все философии церквей. И наиболее развитая и эффективная по отношению к определенным целям из всех цитатно-догматических философий, охватывающих некую общественную группу в целом, — ветхозаветно-талмудическая система иудаизма, под властью которой влачит существование раввинат и его паства;

- методологические, действующие по иному принципу: «возник вопрос? — осваивай метод, который позволит тебе самому дать ответ на этот и на другие вопросы по мере возникновения потребности в ответах в ходе жизни».

Сказанное не означает, что цитатно-догматические философские культуры, все без исключения, оскоплены в методологическом отношении. Хотя есть и такие, но во многих из них к освоению методологии познания допущены только избранные для властвования надо всеми прочими. Примером полностью методологически оскопленных философских систем являются все философии христианских церквей; примером философской культуры, где методология — удел избранных, также является ветхозаветно-талмудический иудаизм.

К марксизму каждый, кто с ним сталкивался в эпоху его становления, когда он был новинкой в культуре общества, мог относиться по разному: либо видеть в нём совершенную цитатно-догматическую философию, после которой ничего быть не может; либо видеть в нём методологическую философию, которая живет своей жизнью в конкретных общественных обстоятельствах и оказывает на них свое влияние.

У Сталина есть работа “Анархизм или социализм?”, написанная им в возрасте 29 лет (1907 г.), которая завершает первый том собрания его сочинений. После краткого введения в работу, начинается раздел, озаглавленный “Диалектический метод”. За ним следуют еще два раздела: “Материалистическая теория” и “Пролетарский социализм”. Сам порядок следования разделов однозначно указывает на то, что высказывать мнения о Природе и обществе для Сталина имело смысл только после того, как внесена полная определённость в понимание тех методов познания и осмысления происходящего, на основе которых получены мнения о Природе и обществе. То есть уже этот, чисто формальный, показатель свидетельствует, что И.В.Сталин уже в молодые годы относился к марксизму как к методологической мировоззренческой системе, а не как к окончательной догме, не подлежащей переосмыслению.

В разделе “Диалектический метод” он об этом пишет прямо: «Диалектика говорит, что в мире нет ничего вечного, в мире всё преходяще и изменчиво, изменяется природа, изменяется общество, меняются нравы и обычаи, меняются понятия о справедливости, меняется сама истина, — поэтому-то она и отрицает раз и навсегда установленную истину, следовательно она отрицает и отвлеченные «догматические положения, которые остается только зазубрить, раз они открыты» (см. Ф.Энгельс, «Людвиг Фейербах»)», — И.В.Сталин, Сочинения, т. 1, с. 304.

Понятно, что если человек уже в юные годы освоил некую методологическую культуру, то далее на протяжении всей своей жизни он может в ней только совершенствоваться и совершенствовать самою методологическую культуру. Но марксизм — не единственная философская система, в которой присутствует явно выраженная методология. И всем методологическим философским культурам, существующим в одном и том же Мире, не трудно понять друг друга и прийти к вза-

имно приемлемому пониманию меняющейся вместе с жизнью объективной истины в силу общности для них Объективной реальности, которую они познают и осмысляют; но цитатно-догматическим философиям договориться о единообразии понимания одного и того же явления в принципе невозможно вследствие несовпадения догм как таковых, а также и терминологического и символьного аппарата, эти догмы выражающего. И если говорить по существу, то будучи носителем осознанной методологической философской культуры, Сталин не был марксистом уже в юные годы, поскольку заведомо ложные положения, введенные в марксизм его основоположниками были для него всего лишь приближенным выражением объективной истины в данную историческую эпоху. Вследствие этого унаследованная от основоположников полнота и

структурная целостность марксистской системы воззрений для него ничего не значила.

Тем не менее те, кто воспринял марксизм в качестве цитатно-догматической философии, включая и то его положение, что «марксизм — не догма, а руководство к действию», но не взрастил в себе дееспособной методологической культуры, воспринимают И.В.Сталина как выдающегося истинного марксиста либо как выдающегося извратителя марксизма, в зависимости от того, как сами они понимают марксизм. И реально И.В.Сталин дал им основание к такому самообману: но

того обманывать не надо, кто сам обманываться рад. Дело в том, что будучи учащимся духовной семинарии, он прошёл хорошую школу и цитатно-догматической философии. И навыками, обретенными в этой школе, он пользовался на протяжении всей жизни уже с юных лет, что хорошо видно и в тексте цитированной нами его работы “Социализм или анархизм?”

Поскольку Маркс, Энгельс, Каутский, Плеханов, Ленин, другие были авторитетами общемарксистской значимости или значимости в пределах возглавляемых ими течений марксизма, а Сталин был носителем объективно независимой от марксизма методологической культуры, прошедшим и школу цитатно-догматической философии, то он был способен «подпирать» свое мнение мнением общепризнанных марксистских авторитетов, а равно и развенчивать эти авторитеты, обнажая несостоятельность их мнений перед своими читателями и слушателями. Именно эта способность облечь своемнение в форму мнения авторитета и способность развенчать

авторитета или претендента в авторитеты, обусловленная его методологической культурой и навыками цитатно-догматической философской школы, и сделала его в глазах одних выдающимся продолжателем дела Маркса-Энгельса-Ленина, и в глазах других выдающимся извратителем дела

Маркса-Энгельса-Ленина-Троцкого.

И это наше утверждение доказательно. Доказательно итогом общественно-политической деятельности Сталина. Под конец своей жизни он вынес смертный приговор марксистской доктрине:

«... наше товарное производство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, Гос. изд. политической литературы, 1952 г., стр. 18).

Это действительно было так, поскольку налогово-дотационный механизм был ориентирован на снижение цен по мере роста производства в государстве-суперконцерне. И после приведенной фразы И.В.Сталин продолжает:

«БОЛЕЕ ТОГО, Я ДУМАЮ, ЧТО НЕОБХОДИМО ОТКИНУТЬ И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ПОНЯТИЯ, ВЗЯТЫЕ ИЗ “КАПИТАЛА” МАРКСА, ... ИСКУССТВЕННО ПРИКЛЕИВАЕМЫЕ К НАШИМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ ОТНОШЕНИЯМ. Я ИМЕЮ В ВИДУ, МЕЖДУ ПРОЧИМ, ТАКИЕ ПОНЯТИЯ, КАК “НЕ-ОБХОДИМЫЙ” И “ПРИБАВОЧНЫЙ” ТРУД, “НЕОБХОДИМЫЙ” И “ПРИБАВОЧНЫЙ” ПРОДУКТ, “НЕОБХОДИМОЕ” И “ПРИБАВОЧНОЕ” ВРЕМЯ. (... ) Я ДУМАЮ, ЧТО НАШИ ЭКОНОМИСТЫ ДОЛЖНЫ ПОКОНЧИТЬ С ЭТИМ НЕСООТВЕТСТВИЕМ МЕЖДУ СТАРЫМИ ПОНЯТИЯМИ И НОВЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ ВЕЩЕЙ В НАШЕЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СТРАНЕ, ЗАМЕНИВ СТАРЫЕ ПОНЯТИЯ НОВЫМИ, СООТВЕТСТВУЮЩИМИ НОВОМУ ПОЛОЖЕНИЮ. МЫ МОГЛИ ТЕРПЕТЬ ЭТО НЕСООТВЕТСТВИЕ ДО ИЗВЕСТНОГО ВРЕМЕНИ, НО ТЕПЕРЬ ПРИШЛО ВРЕМЯ, КОГДА МЫ ДОЛЖНЫ, НАКОНЕЦ, ЛИКВИДИРОВАТЬ ЭТО НЕСООТВЕТСТВИЕ» (там же, стр. 18, 19).

Если из политэкономии марксизма изъять упомянутые Сталиным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последствиями. Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим исчезнет мираж «прибавочной стоимости», которая якобы существует и которую эксплуататоры присваивают, но которую Сталин не упомянул явно.

По существу Сталин прямо указал на метрологическую несостоятельность марксистской политэкономии: все перечисленные им её изначальные категории неразличимы в процессе практической хозяйственной деятельности. Вследствие этого они объективно не поддаются измерению. Поэтому они не могут быть введены в практическую бухгалтерию ни на уровне предприятия, ни на уровне Госплана и Госкомстата.

Проблемы развития социализма в СССР были следствием марксизма, и Сталин прямо указал на это в своем завещании — “Экономических проблемах социализма в СССР”; причем указал, не выходя из терминологии и понятийного аппарата марксизма. Он не сказал всего прямо, поскольку понимал, что даже в конце его жизни прямое выступление против марксизма не было бы понято и принято в толпо-“элитарном”советском обществе, разум которого по-прежнему дремал или был занят ерундой в узде МРАК-систской догматики и цитат.

Не надо думать, что Сталин не понимал последствий для марксизма осуществления высказанного им предложения, откинуть понятия, взятые из “Капитала” Маркса; тем более, он не мог не понимать, что ревизия марксизма, которую он завещал осуществить, одним “Капиталом” не ограничится: стоит начать ревизию марксизма — и методологическая культура будет очищена от марксистского вздора. Отрицать это означает, настаивать на том, что Сталин был слабоумным, не

понимавшим ни смысла своих слов (а он был не многословен и взвешивал свои слова), ни последствий их оглашения.

И Сталин в своем отступничестве от марксизма не ограничился только политэкономией. Когда в начале перестройки имя Ленина было еще свято, а новая кампания борьбы со “сталинщиной” была в самом разгаре, один из “борцов” за чистоту марксизма выдвигал против Сталина следующее обвинение: на полях своего личного экземпляра работы Ленина “Материализм и эмпириокритицизм” Сталин оставил какие-то ироничные замечания.

С точки зрения ортодоксальных марксистов (ленинцев и троцкистов) это — чудовищное преступление в области идеологии, которому нет оправдания. Но с точки зрения культуры свободного развития методологии эти ироничные замечания — еще одно свидетельство здравомыслия Сталина, хотя и косвенное, поскольку обвинитель Сталина не привёл в своей публикации, ни фрагментов “Материализма и эмпириокритицизма”, вызвавших ироничное отношение Сталина, ни его комментариев к ним.

И это не всё: в послесталинских изданиях Собрания сочинений В.И.Ленина (например, ПСС 5 изд., т. 18) “Материализм и эмпириокритицизм” присутствует сам по себе. А в 3 издании Сочинений В.И.Ленина, (т. 13, Партиздат, 1936 г.), перепечатанном без изменений со второго исправленного и дополненного издания, в приложения помещены рецензии и отзывы противников В.И.Ленина на выход в свет этой книги в мае 1909 г.

Все противники В.И.Ленина, чьи мнения об этой книге приведены в третьем издании его Собрания сочинений, в свое время были видными фигурами в российском революционном движении, сами философствовали и публиковались и, будучи сами интеллектуальными лидерами какой-то части революционеров, имели к этой работе и её автору претензии как по существу, так и по форме изложения. Таким образом, во времена Сталина человек, изучающий марксистско-ленинскую философию, мог ознакомиться и со взглядами критиков В.И.Ленина, и поскольку его критики далеко не во всём ошибались, высказывая свое несогласие с мнением Ленина по философским проблемам, то они могли отрезвить всякого думающего коммуниста-нефанатика от бессмысленного поклонения идолу В.И.Ленина. После устранения И.В.Сталина, в последующие издания рецензии и комментарии к “Материализму и эмпириокритицизму” противников В.И.Ленина в его собрания сочинений не включались, дабы оппоненты не мешали лепить культ непогрешимости «вождя мирового пролетариата».

http://www.newsland.ru/News/Detail/id/470078/cat/94/