"МЕЗОЕВРАЗИЯ ИНТЕРТРАДИЦИОНАЛ"

(с) Шейх Абдулькадыр ас-Суфи (Ян Даллас)

"ГЕЛИОПОЛЬ" ЭРНСТА ЮНГЕРА : Нам нужна новая концепция свободы

В 1949г. вышел роман «Гелиополис» - миф, несущий в своем нарративе модель каждого типа политической тирании: диктатуры, элитизма и демократии. Стержневым «месседжем», однако, остается акт восстания, надежды и нового начала. «Гелиополис» - для некоторых, наиболее соверешенной произведение Юнгера – рассказ о величественном городе дворцов, старинных кварталов, замков и портов. Технология стала там магической силой, как мы наблюдаем то и сегодня. Каждый носит с собой «коммуникационный терминал», связывающий его с кем-то еще и с центральной властью. Им может служить удостоверение личности, паспорт, чековая книжка, газета, программа, энциклопедия, пропуск в архив… Город пребывает в перманентном кризисе, вызванном коллапсом мировой империи. Терзаемый взрывами и поджогами, он истощен выпавшим на его долю разрушением. Старые рыцарские ценности сметены напрочь. Бал правят анархия и террор. Власть в городе делят судья и проконсул. Судья правит посредством террора и лженауки; бюрократия, пытки, пропаганда, полиция – вот инструменты его контроля. Власть проконсула основывается на армии, она консервативна и элитична, но совершенно неподвержена каким-либо чувствам.
Герой романа – боевой офицер Люциус Геер. Через эту фигуру мы видим мир культурных, ангажированных людей, тщетно ищущих способа возродить здравый смысл посреди охваченного насилием города. По вечерам они собираются все вместе и обсуждают смысл существования, подобно герою Элиота, сказавшему: «Эти обломки я скрепил посреди моих останков». Центральный сюжет романа – тема платонического воссоединения друзей-носителей общей культуры, совместно ее обсуждающих. Юнгером прекрасно описан бесконечно трогательный момент, когда на собрании группы один из ее участников, поэт Ортнер, решает рассказать историю своей жизни. Сама по себе история – мифичная, простая и сильная. В этом свете ее можно проинтерпретировать просто как повествование о том, что деньги не могут дать тебе любовь, и что погоня за богатством разрушает сердце – есть ли что-либо проще идеи того, что любовь верной женщины дороже всех сокровищ в мире? Хотя именно подтверждение этой мысли она в себе и несет. Что в действительности раскрывается в этом повествовании (по сути, передающем содержание мифа о Мидасе) – так то, что приобретение богатства с той иллюзией, что оно якобы дает власть, является болезнью, неврозом такой силы, что продолжать подвергаться ему – значит, отрицать жизнь как таковую. Это не моралистический рассказ. Здесь тщательно прорисовывается идея, что одержимость деньгами и их ростом – это не более чем сжигание себя заживо в будничной серости, где стирается сама мысль о реальности смерти.

Жажда денег есть бегство от смерти. Приобретение чего-либо интенсифицирует страх перед временем. Это обесценивание всех ценностей, обреченное на катастрофу. Отрицание Ортнером денежной системы открывает ему путь к женщине и к собственному спасению. Перед нами фаустовское повествование в классических традициях Гете.

То, что главный герой прибегает к повествованию, является частью пробуждения. Можно со всей категоричностью заявить: «Счастье находят по ту сторону исторических процессов и их результатов». Теперь, имея на то очевидное право, позволительно - как бы перечитывая исходную идею, изложенную в «Труженике» - сказать, что «в настоящее время нельзя не признать того, что «техническое», в основной сфере его использования, лежит в самом финале процесса своего развития. Снабжение, потенциальная энергия выходят за рамки потребления. Незаметно technique вступило в третью фазу своего существования. Первой была «титаническая фаза», при ней происходил контроль над миром машин. Второй стала «рациональная фаза», приведшая к совершенной автоматизации. Третья фаза – «магическая»; давая смысл, она наделяет автоматы жизнью. «Техническое» приобрело характер «волшебного», оно возбуждает желание. К ритму добавляется мелодия».
Обнаруживается, что замыкание на своей собственной сути получает характер утверждения жизненного пространства. Пробуждение Люциуса происходит тогда, когда, движимый состраданием, он отворачивается от власти в попытке спасти жизнь пришельца, в котором он увидел мудреца. В моменте встречи лежит освобождающий настрой мифического повествования, ибо тогда, когда внешне всякая свобода, казалось бы, утеряна, внутренне Люциус получает освобождение. Весь во власти беспощадной полиции, окруженный техническим аппаратом контроля, он обретает новый источник могущества в глубинах своего собственного бытия.

В ключевой момент повествования Люциус ритуально принимает психотропный наркотик, не только освобождающий его от страхов, но дающий санкцию на борьбу за право вести людей к социальной и личной свободе. Собственно говоря, данный галлюциноген - не наркотик, но антидот. Открывая себя для себя, он открывает себя для Божественного. В процессе этого человек приобретает такие ценности, которые сами оказываются переоценкой всех ценностей, прекращением состояния порабощения. Освобожденный, Люциус с женой и учеником совершают вояж, готовя воспитание нового качества человеческого существа. На последних страницах книги он открыто говорит о поиске той высшей неудовлетворенности, которая пробудит в мужчинах и женщинах страсть к свободе. Он заявляет: «Игра должна исчерпать все свои возможности. Лишь затем можно замахнуться на невозможное. Мы ищем тех, кто сгинул в стратосфере. Мы поддерживаем Заратуштру, объявившего, что человек должен быть преодолен сверхчеловеком. Мы не видим моральных обязательств – лишь историческую необходимость. Следующей стадией станет преодоление сверхчеловека. Он разобьется о человеческое – из этого столкновения родится сверхсила».

Люциус отправляется в звездный вояж. Отныне он, как ему сказано, обладает экзистенциальным паспортом – он свободен. Последние страницы «Гелиополиса» написаны наиболее красиво и возвышено в духовном плане. Если бы автор написал только их – этого уже было бы достаточно, чтобы навеки водрузить его на трон величайшего мудреца и креативного писателя столетия, но это еще не все. Два года спустя он производит на свет нечто, что должно считать пиком его творчества – замечательный «Der Waldgang». Я не могу представить более сильного интеллектуально произведения, написанного для молодых, двадцатилетних мужчин и женщин, в котором они могут найти свою собственную цену и смысл, путь – не только к само-трансформации, но к перемене человеческих условий на сей скорбной планете. Оно может быть названо «Книгой Люциуса» - героя «Гелиополиса».

В книге заявлено: «Нам нужна новая концепция свободы». Определяя государственную систему через метафору лодки – и не просто какого-то судна, но, воистину, масштаба «Титаника» - автор настаивает на том, что первым вопросом существования является «Возможно ли оставаться на борту лодки и сохранять независимость в принятии решений?» Ключевым «гештальтом» в «Der Waldgang» выводится уходящий в лес – здесь это не романтический или литературный образ, «лес» определяется во вневременных категориях. Это – внутренняя зона, в которой осуществляется сознательный разрыв с чудовищностью лжи банальной – но и магической – реальности общественного договора. Здесь перед нами не форма анархии, противопоставленная механическому миру. «Человек слишком глубоко повязан на своей собственной конструкции. Он продает себя за бесценок и утрачивает баланс. Он движется к катастрофе, великим испытаниям и страданиям. Он заставляет себя очутиться там, откуда нет выхода, откуда есть лишь падение – и вместе с тем, как ни странно, именно здесь, отверженный, проклятый, загнанный, он встречается один на один со своей вечной, неделимой субстанцией. Он обнажает фикцию времени и духа, познавая себя во всем своем моуществе».

Теперь Юнгер воинствующе призывает бороться за свободу. «Не за ту свободу, где нужно протестовать или уходить в изгнание, но за свободу, завязанной на борьбе». Новый тип мужчин и женщин, не волей случая, но путем сознательного выбора выбравших сторону здоровых, независимых от неврозов порабощенных масс (с их болезненными кошмарами и упованиями на медицину государства) людьми. «Der Waldgang» - это «конкретный индивид, действующий в конкретном случае. Ему не нужны ни теории, ни законы, созданные партийными боссами для того, чтобы знать, где находится «правда». Все становится простым, если внутри остается некая чистота. Мы видели, что величайшей загадкой Леса оказывается эта встреча с самим собой, с неизменяемым ядром своей самости». И далее следующее великое признание: «Реальная проблема – в том, что подавляющее большинство не желает свободы, ибо она их пугает. Чтобы стать свободным, надо быть свободным: свобода – это существование». Решить этот вопрос – прерогатива тех сфер, где правит бал истина. «Freiheit ist Existenz» - свобода это существование: что означает, что не может быть подчинения ничему, кроме Божественного. Это называется Исламом – но то уже тема для совсем другого разговора…