"МЕЗОЕВРАЗИЯ ИНТЕРТРАДИЦИОНАЛ"

Kirill Serebrenitski

... позитивное:
оказывается. теперь я, - впервые за много лет, - действительно буду сосредоточен на одной книге, ну - пусть на трилогии.
Причины сосредоточения три. Первая - конечно, Великая Олигофреническая Война.
Две других причины озвучил в одноимённом фильме принц Флоризель, в клубе самоубийц, когда отвечал - почему он хочет покончить с собой:
- Скучно. Да и деньги кончились.
***
Много лет меня непрерывно несло в разные стороны, - так, что разрывало, - я пытался усидеть не на двух, а на семи седалищах одновременно; трудился - всегда, с утра до ночи; не дописывал - ничего и никогда, годами.
Прежде всего это, конечно, особенности моего склада: я именно тот студент, что об экзамене в пятницу 24го вспоминает в четверг 23го; никогда, с детства, я не умел жить ради будущего, за пределами будущего понедельника.
Много лет судьба, так или иначе, удовлетворяла мои невзрослые потребности в "здесь и сейчас".
Я брался за похождения короля Джоакино Мюрата, за наполеоновскую Францию, - и вдруг звала в поход золотая труба, и я уезжал в Казахстан, хватался за казахские исторические лабиринты, - и уезжал в Дагестан, внедрялся в дагестанское - и внезапно оказывался в Грузии, совершенно был очарован грузинским, и вдруг открывался Иран, сорвался из-за ковида Иран, сказали - "ну подожди год", - но я не умею ждать, и ринулся к ногайцам, и на половине книги о ногайцах оказалось, что проявлен некий интерес к королю Джоакино.
За каждым поворотом меня много лет встречала Украина, - может быть, наименее исследованная страна из всех; в историях Грузии, Дагестана, Казахстана, Ирана нужно проникать в чёрные квадраты, в неведомое; в Украине до чёрного квадрата, он же белое пятно, сразу и не добраться, сначала нужно разгребать завалы дикой ахинеи, нагромождённой за столетия всеобщими усилиями.
При всём этом я рыскал всё-таки, большей частью, по территории Москвы, и, по возможности, России, и разыскивал тут - всё, что имело отношение к вышеперечисленному: мне нужны были то потомки польских офицеров Наполеона, то потомки грузинских царей из дома Багратиони, то иранисты, то арабисты, даже юристы, психологи и богословы иногда надобились.
Это всё, что я перечислил, - даже не последовательно длилось, а одновременно, - не колье из драгоценных камней, которые я перебираю один за другим, а бешеный калейдоскоп.
В этом году я должен был отправиться в Оренбуржье, - выяснять, как там на самом деле живут оренбургские казаки; потратил месяца два на казаков, и даже сам случайно стал есаулом; затем вроде бы снова вставал на горизонте Иран; ждал я январе приглашения из Грузии.
И прочее никак не отменялось.
Война всё это закончила. Украина сражается. Грузия переполнилась, - через край потекло, - и захлопнулась. Казаки, с которыми я так тщательно налаживал контакты, внезапно перечеркнулись буквой Z, а все внутри России, кто не перечеркнулся, - доценты всякие особенно, - начали опасливо ёжиться, ныкаться в щели, показывать ручками - ступай, мол, мимо, мил человек.
И это только начало.
То есть остался - только король Джоакино, и сопутствующая ему трилогия: мой прадедушка, - наполеоновский ротмистр, получивший орден от этого короля, мой процесс о доказательстве происхождения от князей Дёнгоф, отражения наполеоновской эпопеи на карте современной Москвы. Ит так далее. Это всё - одна книга.
Эта книга продвинулась больше, чем что-либо иное, и - наверно, уже можно над ней трудиться так, чтобы никого не беспокоить.
Честно говоря, я до сих пор сам думал, что моя повседневная рутина, - то, чем я оправдывал своё существование, - бесконечно собирание сведений, чудовищное нагромождение черновиков, часто повторяющих друг друга, вечные поиски интервью и натужных поводов для интервью, для втягивания в процесс - ради оживления книги, - разных живых людей,
Две недели я заставлял себя к этой книге вернуться, никак не выходило, часами вперивался я старые в черновики, и никак.
Знаю, что не я один такой. Многие вот так замерли.
Вот, третий или четвёртый день - получается, двигается, хотя невероятно медленно пока что, тягостно.
***
( ... Если кто дочитал до конца, то:
В книге нет ни слова выдуманного. Это - не фантазия и не исторический трактат, это - контр-мемуары. То есть цепь событий, которые я создаю специально для того, чтобы их описать.
(В обычных мемуарах наоборот, сначала события, потом описание оных).
Сейчас, когда я решительно ограничиваю свои контакты, мне нужны практически любые диалоги и любые люди, - кто заинтересуется, кто в силах, и кто меня не боится; если что, отзывайтесь.