"МЕЗОЕВРАЗИЯ ИНТЕРТРАДИЦИОНАЛ"

Бандера – это русский Другой, Иное славянской души, утвердившее свою Свободу.

Степан Бандера больше, чем деятель Галиции, больше, чем Герой Украины, больше, чем знамя антикоммунизма. Бандера – философская фигура, как и плоды рук его и его соратников – мистическая Галиция, одна живая посреди трупного моря европейской пост-цивиллизации. Отменит или не отменит приказ о присвоении Степану Бандере звания "Героя Украины" новоиспеченный президент Янукович, героем от этого Бандера быть не перестанет. Он – Герой впереди ордена, наследовавшего ордену "Герой Советского Союза". Герой украинской Воли к Своему, герой мутных страхов советской души. В качестве такового героя Бандера стал Именем, Флагом, перерос из деятеля в сложную символическую фигуру. Герой – в данном случае Свойство, поэтому, строго говоря, "присвоить" (равно как и "отсвоить") ему ничего нельзя. К Свойству можно быть своим. Свои Свойства "Бандера" – это бандеровцы. Документ о недовольстве Евросоюзом историей с "героизацией сотрудничавших с нацистским режимом Бандеры и Шухевича" подписала горстка поляков, и никто более. Поляки – понятное дело: бандеровцы доставили им неприятностей, едва ли не больше, чем Советской России. Но остальные европейцы не подписали документ, не потому что одобряют и даже не потому что не осуждают Указ Виктора Ющенко. А потому что им вообще всё равно. Всё равно на Бандеру и Украину – главное, чтоб газ шел. И через такое поведение Европы слышится интенция Бандеры. Из Мюнхена и Заксенхаузена он говорит: Украина – это дело украинцев. А кто такие украинцы? Это нация. Нация – это не модель регистрации и учета общности, не то, что записано на бумажке. Нация всегда укоренена. Вырванная из почвы, лишенная корней, она перестает быть таковой и становится абстрактным рассыпчатым телом, фантомно регистрирующим себя как нацию. Уничтожение наций в русле курса на модернизацию, который выбрала белая цивилизация (но не белая культура) неизбежно: где побеждает пролетарий и (или) буржуа, индустриализация и (или) капитал, там нация гибнет. Кто может избежать неизбежного? Только герой. Это его свойство. Бандера. Бандеровцы. Украинцы. Даже войдя в состав советского Мордора, Галиция остается Галицией, украинцы там остаются украинцами, сами собой, людьми со свойствами, людьми с характером. На Востоке Украины и в России, где национальный человек почти вымер, этих людей называют бандеровцами. Слово "бандеровец" выходит за рамки своего первоначального значения члена ОУН(б), перешивает свое полотно, разрастается: "Вредный как бандеровец", "упрямый как бандеровец". Бандеровцы только терпят советскую символику в своих городах и сёлах. У них есть память, у них есть земля, они не срощены с комбайнами, они не стали человекопотоком, текущим сквозь сеть советских заклинательных аббревиатур. Поэтому они теперь сносят все, что до поры терпели, долой и устанавливают своё, свойственное – например, памятники Бандере. О постмодерне в Галиции даже не слышали. Но и модерн туда пришел далеко не окончательный. Бандеровцы не пустили. "Отсталые, дикие", - говорят про них модернистские человекомбайны с Востока. Тоже про человекомбайнов говорят микроботы развитого англосаксонства, постмодернистское облако пыли. Я однажды спросил у одной бандеровки: "Почему вы не пишите про своих гениев в сети, почему вы такие не известные? Я приезжаю в Галицию и открываю для себя, например, Ивана Рутковича, который создавал совершенно шедевральную живопись для деревенских храмов. Кто его знает? Никто". И получил правильный ответ: "А оно нам надо, чтоб о нас знали? Мы сами для себя. А остальные пусть думают, что хотят". Бандеровцы не спешат переселяться в интернет. Зачем? У них же есть земля. Почва. Они – сами. Им – надо. Они – волят. Они – то, что у прочих восточных славян отняли коммунисты, то, что у западных славян отняли цивилизаторы. Они – то, что у прочих восточных славян, у русских, сохранилось только в покалеченном виде и загнанном в искрящееся подсознательное бредовых снов. Бандера и бандеровцы – это русские Другие, Иное замолчавшего славянства, метафизические оборотни, окруженные человекомаслянным рабством. Когда произносишь слово "Бандера", атмосфера невероятно электризуется, нервы напрягаются. Это имя – одно из тех, что стали ключами к силовому полю. В России почти никто не знает и не хочет знать реальной биографии Героя. Им достаточно одного слова, которым заклинала свой человекопоток красная профессура, чтобы, по меньшей мере, нервно заёрзать. Если узнают, что Бандера всю войну просидел под арестом в немецком концлагере Заксенхаузен, удивятся, могут даже подумать "А как же он был активным гитлеровским пособником?", но не более того. Через какое-то время можно снова сказать слово "Бандера" и результат тот же – рефлексия, электризация, ёрзание, мурашки. Потому что Бандера – это то, что проходит сквозь слои, которые глубже рационального, не через пласт мыслей или их заменителей, а через Существо. Бандера – это зашитая злая нутрь. Бандера – это ликвидированное, но парадоксально живое русское мясо души. Рыхлая москальская, советская, модерновая, плюральная, обывательская оболочка, прихваченная красными перчатками за горло, выплюнула это мясо. И теперь в Бандере можно узнать Другого. Другого и Своего. Это узнавание болезненно - как реанимация.

Нестор Пилявский